Не гаснет памяти огонь

В поэзии периода Великой Отечественной войны есть немало трагических страниц. Вспомним поэтов, навеки оставшихся на полях бранной битвы. Их было много, не вернувшихся, они были разными по силе и природе своего поэтического дарования, по характеру, по привязанностям, по возрасту, но их навсегда объединила общность судьбы.

Их строки, пробитые пулями, остались вечно живыми, остались памятью о войне, и то, что строки эти уже никогда не будут исправлены или дописаны, налагает на них особую печать – печать вечности...

АРИАН ТИХАЧЕК

Родился Ариан 28 января 1923 года в Саратове, где его отец Валерий Иосифович, служивший инспектором лесов, встретил свою любовь – девушку из семьи поволжских немцев. Она была моложе его на семнадцать лет.

Когда у Валерия и Эрны родился сын Ариан, Валерий Иосифович добился назначения на родной Урал и перевез молодую жену с ребенком в Свердловск. В одноэтажном деревянном доме номер 26 по улице Солдатской (после революции ставшей Красноармейской) Тихачеки жили с середины ХIХ века.

Прадед Ариана, блистательный чешский музыкант Ян Тихачек, был приглашен капельмейстером в Екатеринбургское благородное собрание. Иосиф Тихачек, дед Ариана, играл на скрипке в оркестре городского театра, преподавал в екатеринбургской мужской гимназии. Отец Валерий Иосифович – ученый-лесовод и музыкант-любитель. Бабушка Татьяна Михайловна глубоко знала литературу и философию. Одна тетушка Ариана была художницей, другая – оперной певицей...

В ночь с 14 на 15 января 1931 года семью Тихачеков разбудил стук в дверь. На пороге стояли сотрудники ОГПУ и понятые. До утра шел обыск.

Валериан Иосифович несколько месяцев провел в одиночной камере, ничего не признал и не подписал. Через год его освободили.

...21 июня 1941 года. Выпускной вечер после школы продолжился на веранде у Тихачеков. Одноклассница Люда Тубина вспоминала: «Девочки испекли угощенье, поставили чай, конфеты. Танцевали. А потом с ночевкой поехали на озеро Песчаное. Ариан взял с собой гитару. Вернулись и узнали: война. Ребята побежали в военкомат. Даже сфотографироваться классом не успели... 17 сентября 41-го проводили на фронт первых наших ребят. Пятнадцать мальчиков было в классе, вернулись трое...»

У Ариана с детства был поврежден глаз, но он выучил всю таблицу, ему удалось обмануть медкомиссию и уйти на фронт.

Военкомат направил Ариана Тихачека в Камышлов, в военно-пехотное училище. В августе 1942-го, окончив ускоренный курс, лейтенант Тихачек отбыл в распоряжение командира 1047-го стрелкового полка 284-й стрелковой дивизии.

21 сентября 1942 года полки дивизии переправились на правый берег Волги, а 22-го вступили в бой на улицах Сталинграда. Ариан Тихачек – командир роты.

22 ноября 1942 года осколком мины ему раздробило ногу. Из медсанбата Ариана отправили в госпиталь в Саратов. Хирурги спасли ему ногу. На лечение перевезли в Свердловск.

В конце мая 1943 года лейтенант Ариан Тихачек, еще хромая, с палочкой, покидает госпиталь и едет на фронт.

Его назначают командиром роты 1310-го стрелкового полка 19-й стрелковой дивизии, а вскоре – помощником начальника штаба полка.

В начале октября 1943 года дивизия выходит к Днепру. Она с огромными потерями форсировала реку и захватила плацдарм вблизи Бородаевки.

Никаких свидетельств о последних часах жизни Ариана Тихачека нет. Очевидно, что те, кто воевал рядом с ним, погибли.

Тихачек был среди тех офицеров, кто 9 октября сопровождал командира полка генерала Федора Зиновьева в передвижении по передовой. В тот момент, когда генерал прибыл на КП одного из батальонов, немецкие танки прорвали линию фронта и батальон оказался в окружении. Двое суток бойцы отбивали танковые атаки. Генерал был тяжело ранен. Погибли офицеры штаба. Возможно, именно поэтому представление Ариана к награде затерялось.

А вот похоронка не затерялась.

В 1955 году прах Ариана и его погибших товарищей был перенесен из Бородаевки в село Правобережное, что стоит на трассе Днепропетровск - Киев.

Источник: https://rg.ru/2017/10/09/rodina-poet-arian-tihachek.html

              Сирень

В саду, полном вдумчивой лени,

На фоне густой синевы

Раскинулись ветви сирени

В кайме потемневшей листвы.

А рядом в таинственной сени,

Пугливо привстав на забор,

Срывает букеты сирени

Какой-то неопытный вор.

Я крался, изранив колени,

От злобы стучало в висках...

Увидел же – ветки сирени

У девушки стройной в руках.

И гнева уж не было тени,

Я понял: не зря говорят,

Что в чудной лиловой сирени

Таится любви аромат.

                                             18 июня 1941

               Ночь в санбате

Глухая ночь. Горит в углу коптилка.

У печки дремлет девушка-сестра.

Соломы на полу набросана подстилка.

Я, лежа на спине, бесцельно жду утра.

Трещат дрова, железная печурка,

Сквозь дверцу на стену бросает слабый свет.

Я закурил. Дым вьется от окурка.

А рана все болит. Всю ночь покоя нет.

Начнешь стонать – не легче: боль все та же.

Начнешь мечтать – боль гонит и мечты,

Как будто бы всю ночь стоит на страже,

Чтоб мучить и томить под кровом темноты.

                                                                    Ноябрь 1942