Читаем сами и рекомендуем вам

30 сентября – 145 лет со дня рождения русского и советского писателя С. Н. Сергеева-Ценского (1875–1958).

Сергей Николаевич Сергеев-Ценский – русский советский писатель, которому, по словам Михаила Пришвина, «выпало на долю редкое писательское счастье – ему удалось написать несгораемые слова». Он – писатель во всех оттенках смысла этого слова: и поэт, и прозаик, и художник, и историк. Читая его произведения, потомки ярко могут представить жизнь тех, кого называют пра-пра-пра…

Творческое наследие Сергеева-Ценского громадно, писателем он был необыкновенно плодовитым. На страницах его произведений появляются люди разных социальных слоёв, сословий, родов занятий, возраста, национальности. Творчество Сергея Николаевича разнопланово, помимо прозы он автор пьес, басен, литературных воспоминаний о М. Горьком, И. Е. Репине, А. С. Новикове-Прибое.

Но даже если бы Сергей Николаевич оставил нам одну только свою историческую эпопею «Севастопольская страда», он был бы народным писателем. В архиве Алуштинского литературно-мемориального музея С. Н. Сергеева-Ценского хранятся письма благодарных читателей, для которых его эпопея стала путеводной книгой в труднейшие годы жизни страны и её народа. «Ваша “Севастопольская страда” воюет рядом с нами. Она защищает Севастополь», — писали ему в 1942 году моряки, бившиеся с фашистами, взявшими в осаду легендарный город. А киевлянка Г. Зосимович, пережившая немецко-фашистскую оккупацию в городе, давняя почитательница таланта Сергеева-Ценского, признавалась в 1955 году: «С молодых лет я была большой поклонницей Вашего творчества. Но всю красоту, всю силу его я особенно оценила, когда в тяжёлые годы войны я с четырёхлетней дочерью оставалась в оккупированном немцами Киеве. Сколько поддержки и даже радости получала я, перечитывая тогда Вашу “Севастопольскую страду”! В тяжёлое время гнёта и мрака такие чувства могли быть вызваны только истинно художественным произведением. До сих пор “Севастопольская страда” осталась для меня самой дорогой, самой любимой книгой».

А началось всё с работы Сергеева-Ценского над повестью для детей старшего возраста о героической обороне Севастополя в 1854–1855 годах. Но в процессе работы автор превратил свою первоначальную задумку в роман-эпопею, в котором выписал более трёхсот пятидесяти действующих лиц, создав это монументальное произведение всего за два года: «Начатая в 1936 году, “Севастопольская страда” объёмом в сто печатных листов… была закончена в 1939 году, а в следующем году в Гослитиздате вышло первое трёхтомное издание этой эпопеи. В этом же году я написал три пьесы на темы “Севастопольской страды”, а именно “Вице-адмирал Корнилов”, “Малахов курган” и “Хлопонины” и, кроме того повесть ”Синопский бой”».

В 1941 году эпопея С. Н. Сергеева-Ценского «Севастопольская страда» одновременно с произведениями М. А. Шолохова «Тихий Дон» и А. Н. Толстого «Хождение по мукам» была удостоена Государственной премии первой степени. Она была переведена на многие языки мира и получила признание за рубежом.

«С темой Крымской войны я свыкся с младенческих лет, – писал Сергей Николаевич. – Помню, как меня, трёхлетнего, спросили: “А ну-ка, ты какие-нибудь города знаешь?” Я, живший тогда в селе, ответил: “Тамбов, Москва, Севастополь”».

Серёжа Сергеев, ставший впоследствии известным писателем Сергеем Николаевичем Сергеевым-Ценским, родился 30 сентября 1875 года в селе Преображенском (Бабино) Тамбовского уезда (ныне это Рассказовский район). Отец его, Николай Сергеевич Сергеев, был участником героической обороны Севастополя 1854–1855 годов, получил тяжёлое ранение. Выйдя в отставку, преподавал в земской школе, имел довольно богатую библиотеку, много читал. Наверняка отсюда у сына появился первый интерес к Севастополю и сражению за него. «Я много думал о Крымской войне 1853–1856 годов», – напишет позже его известный уже сын. «…Подспудно тема эта жила во мне…»

Мать, Наталья Ильинична, была из семьи терских казаков. Грамоту освоила поздно, под руководством мужа.

Читать научился в пятилетнем возрасте, но в этом чтении им никто не руководил, он, по его словам, «так называемых детских книг тогда не видел». Первыми книгами для чтения были собрания сочинений Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Тургенева. Это раннее прикосновение к классике, «встреча с четырьмя нашими гениальными поэтами, минуя всё посредственное, хотя и более доступное моему пониманию, развило мою любовь к художественному слову, фантазию, понимание формы поэтических произведений», – вспоминал позднее он.

В семь лет начал писать стихи, скрывая это от окружающих. Но во втором классе, выполняя задание по русской литературе, во время урока одиннадцатилетний мальчик пересказал монолог Пимена «Ещё одно, последнее сказанье…» в стихах, написав об этом четыре строфы:

В обители тихой при свете лампады

Ведёт свою летопись он;

Встают пред глазами немые громады

Забытых народом времён.

Прошла его молодость бурным потоком,

Кипящим, гремучим ключом;

Он многое видел приметливым оком,

И должен поведать о том.

Как старый, бывалый и опытный воин,

В жестоких боях закалён,

Он пишет – правдив, равнодушен, спокоен,

Ни злом, ни добром не смущён.

Лампада горит до минуты рассветной,

Светя на задумчивый лик,

Склонясь над своею работой заветной,

Сидит летописец-старик.  

Рассчитывая на похвалу за сочинённое, Серёжа Сергеев вдруг увидел рассерженное лицо учителя, услышал обиженно-гневное:

«— Так что же ты вздумал… Пушкина… Пушкина… учить, как ему надо было стихи писать, а? Он, дескать, белыми стихами, а я в рифму, а?»

После этого случая мальчик написал повесть, исписав довольно толстую тетрадь. На этот раз рецензентом он избрал своего отца.

«Он принялся читать мою прозу. Но, должен сказать, не дочитал до конца: он постучал по колену тетрадкой, потом разорвал её на четыре части и бросил в печку. Я не кинулся спасать свой первый прозаический труд, потому что просто остолбенел. Потом, освещённый нестерпимо ярко вспыхнувшей моей тетрадью, отец сказал расстановисто и отчётливо:

— Ты думал, должно быть, что писать прозой легче, чем стихами? Нет, труднее, в двадцать раз труднее!

— Почему? — прошелестел я.

— Потому что так, как думал ты, думает всякий, и складно излагать свои копеечные мыслишки могут решительно все, кто учился… Значит, если писать прозой, то надо написать так, как всякий не напишет… Не дорос ты ещё до прозы, может быть, только через десять лет дойдёшь.

— А стихи? — спросил я, и ждал, затаив дыхание: вдруг скажет, что и стихов писать нельзя.

Но отец оказался милостив к своему сынишке […] он буркнул:

— Стихи пиши».

И писал он одни только стихи до 16 лет, опубликовав некоторые из них, будучи уже молодым человеком, печатаясь в основном как прозаик. Началом своего вхождения в литературу Сергеев-Ценский считал 1889 год, принёсший ему публикацию рассказа «Полубог» и сказки для детей «Коварный журавль».

В 1890 году окончил уездное училище, в 1895 году – Глуховский учительский институт. В своей жизни Сергееву-Ценскому довелось служить в армии, работать учителем, он «учительствовал в пяти учебных округах: Киевском, Харьковском, Одесском, Московском и Рижском. Преподавал: русский язык и историю литературы, математику и физику, историю и географию, естествознание (зоологию, ботанику, минералогию, анатомию и физиологию человеческого тела). Кроме того, рисование (с натуры) и черчение (архитектурное). […] В 1905 году я вышел в отставку с учительской службы в чине коллежского асессора и поселился в Крыму, близ Алушты, где жил сначала на чужой даче, потом построил свою. […] На небольшую дачу свою смотрел как на писательскую мастерскую». В этой мастерской в разные годы побывал весь цвет русской и советской литературы. Крым на долгие годы стал его домом, где он получил возможность размышлять и творить, где обрёл своё счастье:

Вторая родина моя,

Алушты край уединённый,

Полвека здесь я, в ширь влюблённый,

Читаю книгу бытия...

Но всю дальнейшую свою жизнь, называя себя прозаиком и только им, Сергей Николаевич не оставлял поэзию. Объяснял он это так: «Меня часто мучают возникающие образы, требующие воплощения в слове. Если они не помещаются на страницах прозы, я пишу стихи. За долгие годы творчества в моём столе прозаика скопилось около ста тысяч таких рифмованных строк. Это – кладовая слова, лаборатория, необходимая писателю ничуть не меньше, чем этюды для художника и композитора. В ней отливается ёмкое, афористичное, чеканное слово, без которого нет красоты в искусстве». К этому он всегда стремился, и ему удалось добиться желаемого. Не случайно большой любитель и мастер художественного слова А. М. Горький писал С. Н. Сергееву-Ценскому в 1923 году: «…Вы встали передо мною, читателем, большущим русским художником, властелином словесных тайн, проницательным духовидцем и живописцем пейзажа – живописцем, каких ныне нет у нас. Пейзаж Ваш – великолепнейшая новость в русской литературе».

После начала Великой Отечественной войны С. Н. Сергеев-Ценский эвакуировался с женой в Куйбышев, затем в Алма-Ату.

В 1943 году был избран действительным членом Академии Наук СССР и получил степень доктора филологических наук за произведения о русских классиках. В 1944 году вернулся в Алушту.

Впитав навсегда любовь к своей малой родине, к речке Цне, которая послужила псевдонимом для писателя, Сергей Николаевич Сергеев-Ценский в конце жизни говорил: «…Крым утвердил меня в той гамме красок, какую нашёл я для себя до знакомства с ним».

Полвека прожиты на Орлиной горе, и потому завещанием звучат его поэтические строки:

С последней просьбой обращаюсь к вам:

Похоронить меня, как старого солдата, —

На той земле, которую я сам

Копал киркой и штыковой лопатой...

Сергей Николаевич Сергеев-Ценский умер 3 декабря 1958 года. Похоронен в Алуште на территории своего дома-музея.

Источники: https://librebook.me/tom_1__proizvedeniia_1902_1909/vol1/1; https://stihi.ru/2019/03/01/4725

С. Н. Сергеев-Ценский. Собрание сочинений:

https://ruslit.traumlibrary.net/page/sergeevc_p.html