Стоял Покров. Седой была трава.
Прозрачным льдом затягивались броды.
Дышали бабы детям в рукава,
крестясь на облака и самолёты.
Студёный ветер нёс горелый прах.
Калина индевела за калиткой,
и ягодная горечь на губах
была ещё одной немой молитвой:
«А вдруг он выжил в месиве фронтов…»
Качала лодки медленная Волга,
качали колыбели руки вдов
и яблоня кровила от осколка.
Гноился глиной ледяной окоп
на месте сада; в горло било сердце,